Воздух окрасился в кроваво-красный цвет - очередной демон разлетелся в куски, попавшись под руку. Адские твари стенали у моих ног, взывая на своем гортанном языке о милосердии, которого не заслуживали, гончие непрестанно выли, оплакивая своих сородичей. Огромный демон стоял на коленях, оставляя все свое величие и красоту воплощенной смерти в надежде спастись, вокруг него кружила целая стая мелких бесов и импов. Как минимум с десяток разновидностей тварей насчитывалось в преисподней, начиная от слепых гончих и кончая архидемонами. Попадались среди адского воинства демоны женского пола, суккубы, окруженные властной красотой вперемешку с рогами и крыльями. Суккубы частенько демонстрировали свои женские прелести и занимались грязной любовью с демонами, чья внешность так же напоминала человечью - инкубы. Вместе они образовывали тандем, воспевающий низменные страсти и плотские желания человека. Все их имена я слышал ранее, во время проповедей того или иного священника, рассказывающего об ужасах, поджидающих человека в аду, и далеко не все эти проповеди являлись выдумкой. По крайней мере многие принципы строения Тартара, озвученные в речах священников, совпадали с тем, что я видел каждый день в ночных кошмарах. Но были и отличия, порой весьма существенные...

Некоторые могут предположить - а не связаны ли мои видения с этими самыми проповедями, пробудившими воспаленную фантазию больного разума? Я хотел бы в это поверить, но преисподняя приходит в мои сны с рождения, ее просторы и обитатели предстали моему взору задолго до того, как я начал понимать язык слов. В мудрёных речах проповедников и священнослужителей я видел лишь напоминание о нескончаемом ночном кошмаре.

Но все изменилось, и вместо страха и боли пришло упоительное ощущение власти, дарящее истинное наслаждение - я не просто мстил тварям за годы мучений, я маниакально истреблял их сотнями, возвращая долг ужаса с процентами.

Постепенно монотонное избиение демонов стало приедаться, и в своих снах я пытался разнообразить свою власть над ними, детально изучая их повадки, сходства и различия. Пространство Тартара бесконечно, и куда бы ты не ступал, к выбранной цели не приближался ни на ету. Лишь неприступный черный замок всегда находился в центре пустыни, буквально смещающийся с места в такт твоим шагам. Я неоднократно подходил к нему вплотную, и даже посылал вперед демонов на подмогу тем тварям, что непрестанно атаковали цитадель. Но все их попытки ни к чему не приводили, обитатели неприступной крепости твердо держали оборону, и подсознательно я понимал, что попросту время не пришло,  штурм черного замка далеко впереди...

Я с яростью пнул гончую, скулящую возле ног, слепая собака заскулила, и в тоже мгновение разлетелась на куски, разбрасывая кровавые внутренности на десятки саженей вокруг. В отличие от большинства демонов гончие отличались своим строением, их тела подобны телу обычных животных, из плоти и крови. Бесы, импы, и им подобные твари совершенно иные создания, и вместо крови по их жилам текла магма или клубился дым. Многие демоны состояли из живого огня, но основная масса тварей сделана из мышц и органов, присущих живым, и даже внешне в них можно разглядеть остатки человеческих черт, словно когда то давно они были людьми...

Я смахнул с лица кровавый ошметок от гончей, и оглядел пустыню в поисках следующего на очереди к окончательному уничтожению. Уже давно мое сердце так не пылало от ярости и ненависти, как в эту ночь. Демоны покусились на самое дорогое в моей жизни - на мою любовь, Анетту, которую я не называл ласковым словом "Мама" только потому, что она сама просила называть ее исключительно по имени. И ничтожные твари посмели положить на нее глаз, преследуя по пятам. Они пока не приближались к Анетте вплотную, словно прощупывали почву, но их появление ничего хорошего не сулило. Твари совершенно справедливо опасались моего гнева, и по началу маскировались под невинных животных - кошек, собак, ворон. Но меня обмануть невозможно, и я вычислил демонов в первый же день их появления, и уже вторую неделю преисподняя буквально истекала кровью. Инстинктивно я понимал, что ничем не смогу изменить реальность, но гнев застилал мой разум, и Тартар содрогался от криков адских тварей, павших жертвой моей ярости.

Время неумолимо утекало в пустоту, и решения адской головоломки не существовало. Самым сложным оказались вовсе не переживания по поводу предстоящей трагедии, и даже не боль сожаления от собственного бессилия - все это меркло в сравнении с неизвестностью. Я попросту не мог определить, как именно судьба решила отобрать жизнь у Анетты. Обычно демоны четко показывают причину смерти будущей жертвы, будь то несчастный случай или предумышленное убийство. Но в случае с Анеттой все было по другому - демоны плелись позади, не рискуя приближаться поближе, и откуда ожидать смертельного удара - я попросту не мог определить. Адскую тварь ведь не спросишь, она человеческим языком разговаривать не умеет...

Я перерыл просторы ТарТара вдоль и поперек, ища способ отвести угрозу от близкого человека, но мои поиски не увенчались успехом. В сущности по другому и быть не могло - в глубине души я понимал, что выдуманный ад живет только в моей голове, и ничего общего с реальностью не имеет, а ощущения смерти всего лишь ощущения, представшие в виде видений образов из ночных кошмаров. Сколько раз я хотел в это поверить, и до полного осознания истины оставался один шаг, но больной разум отказывался воспринимать ее именно в таком свете, и теперь я окончательно терял надежду...

Невозможность найти ответ внутри себя вовсе не означает невозможность действий в реальности. Достаточно отбросить все сомнения и трезво оценить ситуацию. Во первых факт опасности на лицо, и пускай я сам не верил до конца своему воплощению в повелителя демонов, одно я знал наверняка - просто так демоны в наш мир не приходят. Во вторых эти самые демоны отказываются показать направление угрозы, они держатся в стороне. Возможно у Анетты есть шанс, но давать его демоны попросту не хотят. С другой стороны все может оказаться куда проще и сложнее - Анетта единственный человек, которого я по настоящему люблю в своей жизни, и эта любовь ставит заслон тем видениям, что должны быть. В этом случае шанса нет.

Взвесив все возможности, я инстинктивно выбрал дарующую надежду, отбросив вторую как несостоятельную. Осталось определить источник опасности. Это не может быть несчастный случай, по крайней мере возникший без событий со злым умыслом, в противном случае Анетта давно уже была бы мертва. Демоны появляются только в момент, когда запущена цепь событий, ведущей к гибели, и ни секундой ранее. Следовательно уже две недели разыгрывается сценарий, в результате которого Анетте не избежать смерти. Что это будет - стрела, кинжал, обезумевшая лошадь - сложно сказать, демоны-предатели тщательно скрывают замысел небес. Известно лишь одно - конечной целью этого удара является вовсе не Анетта, но по стечению обстоятельств именно ей предстоит расплачиваться за чужие ошибки. Когда человек должен погибнуть в результате заранее обдуманных действий, демоны никогда не обходят его стороной, и всегда хохочут, словно получили вкуснейший деликатес. В случае с Анеттой они не изъявляли особого желания полакомиться именно ее душой, они словно сожалели об упущенном изысканном блюде, уплывающем у них из под носа.

Мертвый стервятник пролетел над головой, выкрикивая ругательства на одному ему известном языке. Из плоти птицы торчали обломки костей, и каким образом ей и ее  сородичам удается держаться в воздухе - оставалось загадкой. Пару раз я видел костяного дракона, кружащего над цитаделью, лишенного плоти, и задавался вопросом - почему он не падает вниз? Вокруг все лишено смысла, и объяснение этому давно известно - Тартар не настоящий, не реальный, существующий в рамках отдельно взятого разума, и по определению не может подчиняться законам жизни.

Каждый раз, просыпаясь по утрам, я помнил каждую деталь своих снов, все свои мысли и ощущения, я попросту не мог отличить явь от фантазий - и тартар стал единым целым с миром живых, накладываясь на него пеленой, которую я называл "взглядом демона". И именно во снах зарождались все мои мысли и качества, используемые в реальности. Похоронная музыка ада располагала размышлениям, отметая лишние чувства и позволяя концентрироваться на главном. И сегодня я ищу решение самой тяжелой головоломки за те неполные одиннадцать лет, прожитых к этому моменту...

У каждой цепи событий есть свой рычаг, запустивший механизм в действие, и осталось только его верно определить. Я попытался вспомнить тот день, когда впервые ощутил затаившегося демона. С утра поход в магистратуру, вечером званный ужин, министры Оттик и Лоббейн, над которым нависла угроза, смотритель за порядком Деммин Варон... И словно подтверждая внезапную догадку, вспыхнувшую в голове яркой искрой, в унисон ей раздался пронзительный крик стервятника, будто он учуял опасность раскрытия страшной тайны, хранимой в недрах Тартара. Деммин Варон, алчный служитель закона и главный взяточник Элизиума на званом вечере моего отца. Мой нерадивый брат, чья свобода куплена ценой предательства, и теперь он вынужден жить за стенами поместья Морте, поскольку отец выгнал его из дома. Не навсегда, Корт всегда рано или поздно возвращался, чтобы вновь попасть в очередную переделку. Проблемы так и липли к нему, и именно он запустил всю цепь событий, зарезав какого-то пьяницу две с половиной недели назад. В тот день, когда слепой проповедник появился на моем пути, и из его уст прозвучали странные слова, породившие тревогу. "В тебе горит свет, яркий свет. Но скоро он померкнет, и мир рухнет во тьму"...

За две недели ничего внешне не произошло, но колесо водяной мельницы судьбы неумолимо вращалось, перемалывая жизнь. Внутренние интриги как всегда разрывали верхушку аристократии, и шакалы власти пожирали ослабшего сородича их стаи, откусывая от его некогда могучего тела по маленькому кусочку. Деммин Варон официально заявил о расследовании по факту незаконной торговли опиумом на улицах Элизиума. Дурманящим ядом разрешалось торговать лишь избранным, несмотря на толпы желающих его изготавливать, благо у окрестностей Элизиума целые поля дикого мака, не тронутого рукой человека. "Избранные" любой ценой противились появлению каждого нового члена их сообщества, и вкладывали немалые деньги на ужесточение законов торговли опиумом, ведь каждый такой закон увеличивал цену товара, и, соответственно, прибыли опиумных "баронов", как их называли в народе. Их деньги составляли основу благосостояния церкви, поскольку именно священники в первую очередь добивались тех самых законов под оправданием "не угодности плотских утех Всевышнему".

Одной из задач смотрителя за порядком был тотальный контроль за чистотой улиц города от нелегальных торговцев "фантазиями" - единственное преступление, от которого нельзя откупиться. Опиумные бароны буквально утраивали жалование смотрителей, лишь бы они безукоризненно выполняли свою работу.

Второй "скрытой" стороной службы баронам было свержение конкурентов - иногда очередной торговец опиумом начинал выделяться из сообщества, и тогда его быстро устраняли руками смотрителя за порядком, причем дело редко ограничивалось обычной клеветой. Каждый опиумный "барон" обладал немалыми ресурсами власти, прикармливая "своего" министра, защищающего его интересы. Лоббейн был как раз таким министром, и теперь вынужден расплачиваться за былые грехи. Я не знал, кто именно ему платил, да это и не имело особого значения, важна лишь связь его судьбы и судьбы Анетты.

Для того, чтобы сместить "барона", требовалось время. Учитывая поддержку десятков приспешников торговца опиумом, в миг потеряющих немалый доход в случае его падения, а также существенное влияние на аристократию и церковь - свержение "барона" дело весьма непростое. "Расследование" длится месяцами, наполняется показаниями свидетелей, как в случае с моим отцом, подписавшим пергамент с признанием, даже не прочитав его, чтобы вытащить Корта из тюрьмы. Подтасовывались улики, факты искажались, дело росло как снежный ком. И первой жертвой всегда становился "ручной" министр, чтобы лишить "барона" поддержки со стороны власти и сената. Время Лоббейна утекало сквозь пальцы.

Самым забавным в круговороте опиумных войн был факт независимости смотрителя за порядком от конкретного "барона". По взаимной договоренности все торговцы опиумом платили Деммину Варону и ему подобным одинаковую сумму, чтобы смотрители прежде всего защищали интересы самой торговли, а не одного человека. И если сообщество решает уничтожить кого-либо из своих членов, смотритель не раздумывая начинает расследование.

Возникает закономерный вопрос - Неужели никто не пытался втайне заплатить смотрителю больше положенного? Абсолютно все. И смотритель попросту бросал каждому пыль в глаза, заверяя в "особом" расположении именно к нему, а на деле сохранял нейтралитет и приумножал собственные богатства. Этих денег тому же Деммину Варону доставалось в избытке, дабы полностью перестать брать взятки, но смотритель редко от них отказывался. Ведение дел по справедливости всегда тревожит осиное гнездо многочисленных воровских сообществ, что вовсе не способствует наведению порядка. Как правило сильнее тот, у кого больше влияния и денег, так зачем ему переходить дорогу, если можно утопить слабого, не нарушив равновесия, да еще и заработать к этому в придачу?

Не всегда смещение "барона" проходило гладко - одни успевали выкручиваться, подставив под удар своих обидчиков, вторые исчезали со всем своим состоянием до того, как их арестуют, третьи попросту мстили, заливая улицы пика королей кровью. Поэтому требования осторожности и деликатности не были пустым звуком - одна из причин тщательных расследований и индивидуального подхода. Лишь закончив расследование, смотритель за порядком производил задержание, обрушиваясь настоящей лавиной на целый квартал элитного района Пика королей - в других местах "бароны" не селились. Возможно именно такое задержание и станет причиной "случайной" смерти по неосторожности? Все указывало именно на такой сценарий будущей трагедии.

Я уже дважды пытался предупредить Анетту о нависшей над ней угрозой, но мои слова как обычно списали на отблески безумия ночных кошмаров. Дядя Бартоломью высмеял меня, в очередной раз предлагая Весельчак как будущий дом. Отец угрюмо промолчал, не обратив на предостережение никакого внимания.

Я не рассказывал о своих видениях, уповая на то, что достаточным окажется лишь упоминание плохого предчувствия, как всегда забывая о своем месте в этом мире. Кто поверит на половину душебольному мальчику, которому еще нет одиннадцати?

Упоминание о министре Лоббейне насторожило всех, особенно Бартоломью, скрывающего свои эмоции и мысли под маской нахального тугодума. Отец не был удивлен - он знал о моих способностях слушать и делать правильные выводы, но как и все остальные не связывал логические выводы с мнимым предчувствием.

Пару дней назад на Пике королей прокатилась череда убийств - семью одного из самых влиятельных людей Элизиума - патриция Никона Пелье - вырезали практически под чистую, оставив в живых только его слепую от рождения семилетнюю дочь, и это не могло быть случайностью. Я указал на прямую связь убийств с делом Лоббейна, и это только укрепило убеждение отца в моих способностях анализировать политическую ситуацию вокруг. Он даже не соизволил задуматься о том, что десятилетний мальчик не может так разбираться в людях по определению, и слова, направленные на предупреждение, были восприняты в совершенно ином свете. Оставался лишь один способ доказать истинность своей способности видеть смерть - продемонстрировать ее на практике...